ГРОЗА Андрей Томилов

[рассказчик]

Гроза

Жара! Такая жара, что солнышко в глазах плавится.


Напротив сельского клуба расплескались, раздурманились в свободном росте кусты сирени, да акации. А на таком припёке каждый листочек размяк, повис безжизненно. Ждут. Влаги ждут.


Крапива развалилась по сторонам, будто пьяная, а лопух уши громадные и вовсе на землю уронил, распарился.


Возле полуразрушенной церкви, со стороны магазина, остановились цыгане. Костерок в кирпичах теплится, чумазый котелок шипит, пузыри выдавливает. Старик, с деревянной ногой, кемарит в тенёчке, огрызок потухшей трубки чмокает дряблыми губами.


Они приехали на двух телегах ещё вчера, и сразу разбежались по всем улицам, - собирать милостыню.


Подавали, в основном, кусочки хлеба. Редко кто протянет куриное яйцо, или конфету. Кусок хлеба, чёрствого, ещё пару картофелин.


Картошку цыгане пекли на костре, отчего вкусный дух растягивался по всей деревне. А куски хлеба, поломав помельче, старая цыганка сушила на солнце, неустанно отгоняя наглых и назойливых воробьёв.


Худосочные кони жались в тень, перекатывали на зубах удила.


Маленькие цыганята, тщательно обследовав церковные развалины, забрались в кибитку, что возвышается на одной телеге и устроили там шумную возню.


Ближе к вечеру, когда должна была подтянуться долгожданная прохлада, с западной стороны, стали подниматься чернущие, страшные только тем, что вылезали из горизонта, дождевые тучи.


Чистое небо, - ни облачка, и на тебе. Чернота.


Приближение дождя выгнало из разомлевшей крапивы несметные армады комаров. Над притихшим озером поднялись тучи мошки, мокреца. Здесь же, над водной гладью, плясали, радовались жизни однодневки.


Вся эта живность, так внезапно проявившаяся, поглощалась виртуозными ласточками и стрижами, стремительно рассекавшими воздух над самой водой.


С дальнего края в деревню лениво втягивался табун коров, вперемешку с овцами и телятами. Бедные коровы беспрестанно хлестали себя хвостами, стараясь отогнать полчища паутов и слепней. Но те, почти не обращали на хлёсткие удары хвоста никакого внимания, - вгрызались в вымя и бока обезумевшей скотины. У некоторых коров по вымени распустились кровавые струйки.


Дурными голосами орёт табун. Трудно разобрать, где корова ревёт, где овечки блеют, где бугай деревенский, уронив слюни до самой дороги, утробно вытягивает свой угрожающий хрип.
Здесь же, в канаве плачут на разные голоса босоногие ребятишки, отставшие в этой суматохе от старших братьев.


А те, старшие, завидев свою кормилицу, отворачивающую от растекающегося табуна, кинулись за ней, забыв о младших. Кинулись через крапиву, через клубы пыли, уворачиваясь от чьих-то огромных рогов, туда, за своей коровой, чтобы поскорее завернуть её к дому.


Дорожная пыль, большим облаком поднимается и плывёт вместе с табуном вдоль улицы, заполняя деревню.
Горько-приторный вкус этой пыли, смешанный с резким запахом мочи многих и многих животных, запах пота измученных жарой и кровососами коров, запах парного молока, которое уже не может удержаться и брызгает из раздувшихся сосков на дорогу, - запах летней деревни.


Даже трудно уловить какие-то другие оттенки этих запахов и вкусов, но, с большой долей уверенности можно утверждать, что эти ощущения воплощают в себе вкус жизни. Запах и вкус самой жизни.


Дышать нечем! И от пыли. И от приторного запаха табуна. А главное, от духоты, что нависла в преддверии дождя.


Предгрозовая духота с такой силой наваливается, что лёгкие не могут обеспечить кровь достаточным количеством кислорода. Хочется вдохнуть ещё глубже, ещё…


Чёрные, свинцовые тучи уже захватили половину неба, уже загородили солнце, потушили основной дневной жар. Надвигаются, переваливаясь, заигрывая друг с другом.
А где-то там, далеко, уже прослушивается небесная колесница, - погромыхивает на неведомых ухабах, перекатывает огромные камни в пустой бочке.


Это дальний гром.


Женщины, каждая у своей калитки, тревожно поглядывают в сторону приближающейся грозы. Даже вздрагивают, заслышав дальние раскаты грома.
Ждут свою скотину. Встречают.


Быстрее загнать в стайку. Быстрее подоить корову, молоко процедить, да занавески задёрнуть. Не зажигая свет, присесть у окна, поджидать грозу.
Страшно.


Старый цыган, прихрамывая, завёл коней внутрь развалин, под сохранившуюся часть свода. Вернулся к чадящему костерку. Тревожно блеснул глазами по своим.


Громыхало уже явственнее, ближе. Молнии выхватывали из навалившихся сумерек серые дома, серую дорогу. Взблёскивало озеро, отражая в себе свинцовую тяжесть.


Первые, огромные, увесистые капли, со свистом рассекли душный воздух, со шлепком ударились в мягкую, тёплую дорожную пыль, разбились вдребезги.


Налетел прохладный ветер. Молнии сверкали всё чаще. Гром уже не прекращался. Грохотало и содрогалось всё вокруг. Тряслась, казалось, даже сама земля.


От того-ли, что тучи плотно занавесили небо, или просто время пришло, но стало вдруг темно.


Грохот со всех сторон, беспорядочные всполохи, переходящие в жуткий треск врезающихся куда-то молний. Ржание коней. Рёв детей в кибитке.


Дождь разразился только тогда, когда молнии стали втыкаться уже где-то за деревней, где-то в ближних лесах.


Потоки дождевой воды сразу отгородили собой весь мир. Не стало видно молний, не стало слышно грома. С неба лились потоки воды.


По дорогам хлынули, взбугрились ручьи. Они бурлили и пузырились, унося в сторону озера весь деревенский мусор, коровьи лепёшки, пыль, не успевшую превратиться в грязь, и ещё много чего ненужного.


Будто умывалась деревня, сбрасывала с себя всякую нечисть.


Прекратился дождь внезапно. Будто его и не было. Осталась только ночь, с приятным, прохладным воздухом, да тишина, нарушаемая лишь журчанием ещё не успевших убежать ручьёв.


Утром, провожая коров в табун, женщины заметили, что церковный свод больше не нависает угрожающе над развалинами. Видимо, во время грозы он рухнул.


В кибитке спали трое цыганят, зарывшись во влажное тряпьё. Все остальные, вместе с конями, были там, под сводом.


Коровы медленно брели, раскатываясь на раскисшей земле. Брели в сторону пастбища. Лениво помахивали хвостами.


Цыганят разобрали по семьям. Председатель пообещал, что за каждого будет начислять по десять трудодней.



А.Томилов 2012

[Сибирский Волк]

Цыгане тоже люди;-))
Может их не надо было - того ?

[A-le-Xandr]

Хороший рассказ.

[стас]

Цыгане тоже люди;-))
Может их не надо было - того ?

Все как и в предыдущих рассказах- слава богу деревня не сгорела.