| Заточка ножей до остроты бритвы


Блудни. Андрей Томилов

Полезные книги, статьи.
Аватара пользователя
рассказчик
Охотник
Сообщения: 93
Зарегистрирован: 25 окт 2012 21:55
Имя: Андрей
Оружие: ИЖ 27
Собака: ЗСЛ
Охотничий стаж: 40
мой город: Шумихинский р Курган
Техника: Пользуюсь шевинивой, хотя много лет ездил на УАЗе.

Блудни. Андрей Томилов

Сообщение рассказчик » 17 июн 2014 12:18

БЛУДНИ


Началось всё очень удачно. А как по другому, - и не выскажешь. Завезли как короля, на вертушке. Мешки, да коробки с продуктами, с бутором, без которого в тайге кранты, прямо у жилухи выкинули, - красота.
По ранешным временам всё на своём хребте тянуть в тайгу приходилось, все жилы надорвёшь, пока до места допрёшь. Наломаешься.

Бросил бригаду, - выделился. Удалось в хорошую жизнь впрыгнуть, как в отходящий, позвякивающий трамвай.
…Трое их было, в бригаде-то. И угодья не худые, будто-бы, а вот, пристрастились с первого года тырить соболей от начальства, так и пошло, не по-людски как-то. И деньги-то от ворованных соболей не впрок, не радовали. Паршивый мотик боялся купить, боялся, что у людей интерес возникнет, - где деньги взял. А и, правда, на то, что получал от законно добытого мотик не купить. Уж, на худой конец, велик.

Вот и получается. И деньги, вроде, есть, и не купишь ни черта. Из района, другой раз, кральку колбасы копчёной привезёшь, так ночами и ели, давились.

Мужикам сказал:
- В передовики пойду, надоело прятаться.

Молчали. Хмурились. Утром, уже встав на лыжи, старший обронил:

- Обмолвишься, - удавим.

Так и разошлись. Сдал тогда всех соболей. До единого. Жене пальто справил, новое, - драповое. Радости было…

С остальными передовиками в район возили, на совещание. Вымпел дали, грамоту. А вымпел красивый, такой же красный как те кумачи, что по стенам в большом зале. А по краю золотом вышит. И ещё надпись: ПЕРЕДОВИКУ ПРОИЗВОДСТВА. Тоже золотом.
Вот, теперь, - на вертолёте. Правда, до передовиков, пока далековато, просто наплёл директору, а он и повёлся. Участок добрый отдал, только, мало освоенный, всего одно зимовьё. Да ладно, если и дальше масть покатит…

… Кобелишка заворчал, будто недовольство, какое выражал, потянулся к тальниковым зарослям, что на другой стороне открывшейся чистинки, от зимовья рукой подать, растворился в кустах и заработал натурально. Старательно и размеренно забрехал, неторопливо, выговаривая каждый брех по слогам.

- Что ещё за новости.… Вчера даже шмотки не прибрал толком.
Впихал основное под крышу, чтобы дождик не замочил, а так всё кучей.

- Чего он там гавчет? Белку, что ли?

Глянул на небо,- его ещё ночью заволокло неприветливыми тучами, поротыми повдоль на неровные, нечистые лоскуты.

- Пойти надо, глянуть.
Официально охота начиналась ещё лишь через десять дней. Белка, если это она, конечно, не выходная, но кобелю, для азарта, не помешает. А пораньше забрасывают по нескольким причинам: вертолёт пока не на разрыв, погода ещё не раздурилась, а главное, в предгорьях быстрее зима приходит, быстрее соболь линьку заканчивает. Кто соображает, начинает его на несколько деньков пораньше промышлять. А эти денёчки, в начале зимы, ох как дороги. А ещё важны эти денёчки для того, чтобы мяска на долгую да лютую зимушку добыть. Аккурат в это время зверь переходит из лета в зиму, зная, где будет поменьше снега, туда и бредёт. Этим и пользуются знающие промысловики, караулят на переходах. А без мяса – труба, на тушенке не вытянуть, нет.

Хотел карабин размотать, освободить от брезентины, передумал. Взял «Белку». Это такое промысловое ружьё, облегчённого типа. Верхний ствол тозовочный, а нижний гладкий, 28-го калибра. При нужде можно и зверя пальнуть. Не карабин, конечно, но…

В оконце глянул, прислушался. Кобель бухал, неторопно, будто дома в ограде, когда к калитке чужой подходил.

- Чего придумал. Делать мне боле нечего.

Сунул в карман пачку тозовочных патрончиков, нераспечатанную, новенькую. Уже шагнул к двери, но вернулся. Пошуровал в рюкзаке, вытащил пару патронов для нижнего ствола, - пульных. Ещё в том году заряжал, - пойдут.

- Надо будет перезарядить как-то, чтобы не подвели в ответственный момент.

Вышел из зимовья, машинально сдёрнул с гвоздя куртёшку, напялил на ходу.
Пересекая чистотину, зарядил ружьё, пощёлкал предохранителем, - всё нормально, работает. Сунулся в кусты, на голос кобеля.

- Уже где-то близко…

Стал задирать голову поверх зарослей, стараясь разглядеть дерево, на которое лает собака.
Рядом раздался треск ломаемых веток, огромная черновина двинулась в одну сторону, здесь же обратно. Сквозь кусты обрисовался силуэт лося. Даже рога было видно, он ими покачивал по сторонам, отбиваясь от собаки, а скорее просто демонстрируя свою мощь. Никто на него не нападал. Кобель сидел недалеко, гавкал с ленцой, помахивал хвостом.

- …Твою мать… Гора мяса, рядом, на всю зиму. Дурак, хотел же карабин…

Торопливо перевёл флажок на нижний ствол, взвёл курок, стал выцеливать зверя. В голове бухало: «Патрон-то старый, может даже не прошлогодний, старый…»

Выстрел и, правда, прозвучал как-то не ровно, будто со ступенькой. Не то, чтобы двойной, но всё же растянутый. Было слышно, как пуля шлёпнула в тело могучего зверя, как хлёстко лопнула шкура. Лось вздыбился, разворачиваясь в противоположную сторону от замолкшей собаки, подкосился и рухнул всей массой, разваливая надвое тальниковый куст.

Довольнющая улыбка растянула рожу охотника. Кобель привстал, но к зверю не подходил, ворчал.
Видимо в агонии, лось перевернулся на брюхо, вскочил и, не разбирая дороги, натыкаясь на деревья, стал удаляться. Только треск сучьев подсказывал, в какую сторону он направляется.

- Врёшь, далеко после такого не уходят.

Не торопясь, двинулся по следу. Чуть накрапывал дождь.

Шарахаясь из стороны в сторону, лось широко шагал по косогору, вздыбливая слежавшиеся листья, оставляя тем самым довольно приметный след. Кроме этого, с левой стороны от следа легко замечались крупные капли крови. Кровь имела тёмный цвет.

- Мой! Ещё чуть и завалишься. Это мы не раз проходили.

Но зверь упорно шагал. Всё ниже, под косогор.

- Тормознуть надо, пусть ляжет.

Хорошо раненый зверь, если ложился отдохнуть, уже не поднимался, - как правило. И охотники часто пользовались такой уловкой, любезно предоставляя страдающему животному отдых.

- Блин! Ни сигарет, ни спичек! Охотник сраный! Одно оправдание, что выскочил на пять минут, - бельчонку стрельнуть, кобеля порадовать.

Дождь зарядил, будто бы, всерьёз. Лёгкая куртёшка уже промокла, сидеть на скользкой мокрой колоде, без сигареты… Охотник встал, поёжился, потоптался на месте. Кобель, не понимая происходящего, преданно заглядывал в глаза хозяина, чуть шевелил мокрым, понурым хвостом. Полуулыбка застыла на его морде.
Может, более плотная туча набежала, а может, уже вечер наваливался на тайгу. В лесу быстро темнеет.

- Пойдём, наверное, уже окочурился.

Охотник перехватил половчее ружьё и споро двинулся по следу зверя. Кобель, с оттяжкой встряхнул шубой, отчего веером разлетелись брызги и с шумом обрушились на лежалые листья. Будто даже радостно двинулся за хозяином, но только за ним, след раненого зверя, запах крови его не интересовал.

Лось действительно лежал, чуть в стороне от основного направления, под распустившимися лапами пихты. Заслышав торопливые шаги преследователей, он с трудом поднялся, - не успел ещё залежаться, - сделал несколько размашистых, быстрых, но неуверенных шагов.

Охотник выстрелил навскидку, уловив движение в тёмном подлеске. Потом долго топтался, ходил кругами, пока не обнаружил свежую дырку в стволе молодой ели и не понял, что это его пуля. Выходного отверстия не было.
Выматерился по полной!

- Что было не взять патронов?.. Теперь с одной тозовкой.

Ещё попытался двигаться по следу, но тут же сбился, потерял.

- Ладно, пока совсем не затемняли, - двигаем к зимовью. Затёски буду делать, - завтра пораньше поднимемся, - достанем, не должен прокиснуть.

Кобель внимательно выслушал, явно согласился и, коротко обогнув хозяина, снова пристроился идти сзади. Дождь усилился и теперь уже лил, как из ведра.
Охотник хлопнул себя по бедру, - достать нож, чтобы делать затёски, - ножны болтались пустые.

- Это что творится-то? Что это?!

Заломил молоденькую пихтушку и двинулся в обратный путь, с трудом разбирая следы, по которым только что пришёл. Здесь же понял, что затея пуста. Навалившаяся темнота и проливной дождь напрочь уничтожили обратную дорогу.

- Ладно, пойдём напрямую, - вверх по косогору.

Но косогора нигде не было. Он ещё шёл, время от времени заламывая молодые деревца, но вскоре понял, - ночью он не найдёт зимовьё.

- Иди вперёд, я за тобой!

Но кобель только виновато улыбался, чуть заметно повиливал хвостом.

- Что ты мне рожу корчишь?! Пошёл вперёд!

Намахнулся на собаку. Тот, не понимая происходящего, чуть посторонился, посерьёзнел, хвост опустил ниже.

- Твою мать, повезёт же…

Подыскивая место, где можно переждать дождь, поскользнулся на мокрой валёжине и на неё же хряснулся. Кажется, слышал, как лопнуло ребро. Боль пронзила дикая.
- О-о-о!

Кобель шарахнулся в сторону, поглядывал на корчащегося хозяина из-за толстого кедра. Одни глаза чуть блестели в темноте. Ночь выпала на тайгу с пронизывающим, холодным дождём.
Ночь…

* * *

Когда бригадой охотились, договорённость была железная: хоть ночь, хоть конец света, а если напарник ко времени не вернулся, - иди искать.

Правда, не случилось. Один раз только, старый оступился, подвернул ногу. Так рядом были, доволокли его до жилухи. Отлежался с неделю, может чуть больше, и опять тайгу топтать. Пожалуй, самое скверное происшествие было, за все пять лет.

- А тут, не успел охоту начать, самостоятельно, уже под колодой ночь коротать, ещё и вздохнуть нет мочи.

Разгрёб листья, старую хвою, даже землю раскопал пятернёй, до корней дерева, сунулся туда, втиснулся и нагорнул на себя, как мог, только что раскорчёванную прель. Дышать было трудно, - ребро болело, всего трясло от холода и сырости.

…Два года всего и прошло-то, как поженились, а он, ни с чего, и блуданул. И тверёзый был, ни грамульки, а вот на тебе: не устоял. Да особо-то и не сопротивлялся, даже, как бы наоборот. Это уж потом, в оправдание себе, придумал, будто его соблазнили. И убедил себя, поверил даже. Сам себе и поверил. А на самом-то деле никто его не соблазнял, само получилось. Как-то неуклюже, ненужно, с самого начала стыдно, отвернуться хочется.

Жена-то так и не прознала. Однако не прознала…

Он тогда суетился весь день, хватался за дела разные, которые и ненадобны вовсе, не знал, куда себя деть, куда глаза спрятать.

- Тьфу ты, мать твою… да хоть бы стоило того!

А она, как назло, - ластится, льнёт весь день, увивается, что лиана вокруг опоры. И всё с поцелуйками. То просто дотронется, до руки, до лица.

- Провалиться на месте!

А к вечеру загрустила чего-то, с лица спала. Уж день прошёл, загрустила. Спать легли, снова прильнула, пальцы свои тонкие, точёные, положила на усы, на губы, будто боялась, что муж какое слово ненужное обронит. Прошептала:

- Если изменишь когда, - блудить тебе, по твоей тайге, блудить, не выбраться.

Отвернулась к стенке и, толи всхлипнула, толи так вздохнула. А он лежал ни живой, ни мёртвый, дышать боялся. Не мог определить: знает, или просто чувствует.
И что это было? Заговор, что ли? А измена, которая уже была, ещё до заговора, она считается?..

Сколько лет прошло, а он ту ночь, те пальцы на губах до селе помнит, как наяву. Первые годы и в тайгу всё с напарниками таскался, - засело в башке: «блудить, не выбраться».

Со временем поостыло, заросло. Один ломать тайгу стал, думать забыл о том страхе своём.

А теперь вот, лёжа под огромным кедром, засыпанный перепревшими листьями и другим лесным хламом, упираясь взглядом в беспросветное мокрое небо, вспомнил. Вспомнил те слова, произнесённые тихим шёпотом, вспомнил, как она отвернулась и всхлипнула…

- Точно, она тогда всхлипнула. Чувствовала она…

Утро никак не наступало. Дождь, то стихал, тогда с веток падали огромные холодные капли, то принимался снова, капли были мелкие, но их становилось много. Под спиной и… ниже, стало тепло. Сыро и тепло. Шевелиться не хотелось.

Кажется, дремал. Наверное, забывался. Правда, руку, левую, держал на рёбрах, постоянно держал. Там образовалась шишка.

- Точно сломал ребро, раззява. Придётся несколько дней отлёживаться на нарах. Перетянуть чем-то потуже, и лежать. В тепле.

Наконец проступила серость. Из едва моросящего дождя вышагнули, приблизились деревья. Могучие кедры обступили охотника и, будто, дивились его ночуйке, едва покачивали великими кронами-головами.

Выбравшись из под кучи мокрого хлама, встретился глазами с собакой. Кобель, свернувшись клубком в развилке корней, прекрасно провёл ночь, подниматься не спешил.

Покрепче прижав руку к рёбрам, закинул ружьё на плечо, шагнул к дому, к зимовью.

- Откуда кедрач-то взялся? Вчера одни ели, да пихты торчали. Куда идти-то?..

Кобель, видя, что хозяин решительно сделал несколько шагов, поднялся, глубоко потянулся, выгнув спину. Даже не стряхнув с шерсти воду, двинулся следом. Но хозяин тут же остановился и стал озираться по сторонам, выискивая вчерашние заломы. Он же вчера заламывал деревца, когда шёл к зимовью.

- Хоть бы направление найти.

Снова и снова кружил вокруг кедра, под которым провёл ночь, но заломыша так и не нашёл. Косогора, по которому вчера бежал за зверем, тоже не было. Присел на валёжину.

По небу тащило, раздирало в клочья низкие облака. Время от времени принимался нудный, похожий на водяную пыль, дождик.

- Похоже, надо ждать, когда растащит. Без солнышка – труба.

Стал вспоминать схему, которую нарисовал охотовед. Нарисовал на тетрадном листке, сказал при этом:

- Ты не первый год в тайге, сам всё поймёшь, разберешься. Площадка рядом с зимовьём, там тебя и высадим. А дальше сам.

Но схемку всёже набросал. Весь участок на листочке уместился.

- По краям, вроде, ручьи, или речушки.

Зимовьё получилось в нижней части. Охотовед его зачеркал и нарисовал повыше.
Листок с той схемой спокойно теперь лежал где-то в буторе, в том самом зимовье, которое было нарисовано дважды.

Дождь разошёлся, сидеть в этой холодной мокрети и ждать солнышка, - не было сил. Снова встал, огляделся, пошёл. Старался чаще заламывать ветки, держал направление, постоянно оглядываясь на свои заломы. Кобель неторопливо тащился следом и тоже оглядывался.

Кедрач стал мельчать, всё чаще встречались ели. Потом и ели стали густыми, но чахлыми. Началась, видимо, какая-то пойма. Сплошные, непроходимые заросли различных кустарников сделали невозможным прямолинейное движение. Да и заломы делать в таких условиях не имело смысла.

Ужасно болели рёбра, а навалившийся кашель делал эту боль невыносимой. С трудом продирался вперёд, надеясь выйти к реке. Хотя бы к ручью. Под ногами начало хлюпать, а чахлые лиственницы и замшелые, замухрышистые ёлки указывали на то, что начинается болото.

Долго сидел на какой-то кочке, привалившись спиной к полусгнившей, но так и не упавшей деревинке. За ворот, стекала дождевая вода. Уже не обращал на это внимание. Где-то со спины перепорхнул рябчик.
Медленно развернулся, прилаживая одной рукой ружьё. После выстрела, серый комочек даже не дрогнул, - легко упал на сырую, пожухлую траву.

Кобель, было, кинулся, но резкий окрик остановил его на полпути.
Сдёрнув шкурку вместе с перьями, переломил тушку пополам и легко вытряхнул внутренности. Кинул их собаке. Посидел, разглядывая розоватое мясо и, с какой-то брезгливостью, вгрызся в ещё тёплую грудку.

Когда выбрался, выпутался из плотного кустарника, опоясывающего болото, заметил, что наваливаются густые сумерки. Даже не сумерки, просто опустилась ночь, вместе с усилившимся дождём.

Чуть скошенные строчки падающей с небес воды, стали заметнее, будто просветлились. С грустью отметил, что к дождю приплёлся мокрый снег.

Снова копал, драл ногтями углубление в каком-то подвернувшемся бугорке-возвышении. Таскал туда волглую траву. Кашель раздирал больную грудь, наводил на дурные мысли.

- Если это был заговор.… Нет, не может быть, столько лет прошло, - любой заговор силу потеряет. Да и не могла она, просто от отчаянья…

Ночью снег пересилил. С рассветом тайга выбелилась, прибралась в наряд, что тебе невеста.

Любил охотник первые снега в тайге, - начало промысла. Ждёшь этих денёчков чуть не год. Как первый раз на снежок глянешь, вывалившись поутру из зимовья, рожа сама, неудержно в улыбке расплывается. Так потом с этой улыбкой и пластаешься весь день, или хоть до обеда, покуда не растает снежок. Не крепок первый снег, быстро сходит, плавится от совсем не приметного тепла.

А тут, из так и не раскрывшегося неба, снова заморосило.
За ночь окоченел до невозможности. Ног не чувствовал.
За кобелём кинулся впопыхах, не то что спички и нож не схватил, так и на ногах были резиновые сапоги с тонким носочком.
Вытащил из под себя траву, что вчера наготовил, свернул какое-то подобие стелек, сунул в сапоги. Будто бы стало получше, ноги согрелись. Но самого трясло от озноба так, что зубы чокали.
Кобель поднялся, уверенно и упруго встряхнул шубой, сбивая налипший за ночь снег. Сладко позевнул и потянулся. Сел напротив:

- Ну, что, хозяин, кормить скоро будешь?

Охотник снова озирался по сторонам, заглядывал в просветы между деревьями. Даже пытался найти какой-то мох на одной стороне дерева:

- Придумают же. Мох растёт не там где север, а там, где сыро, где солнышко не мешает. Вот и получается, - где болото, с той стороны и мох. Север. А зачем он мне, если я всё равно не знаю, в какой стороне зимовьё!

Забрался под пониклую ель, - всё меньше капает за ворот. Стащил с себя армейский ремень, подобрал плоский камень, примерился и начал методично, медленно затачивать пряжку.

На изготовление примитивного ножа ушло прилично времени. Наконец, работа была закончена, пряжка с одного края приобрела нужную остроту.
Кобель где-то рядом гонял по кустам и молодому ельнику перепархивающих рябчиков. Он ещё вчера, не послушавшись хозяина, утащил одного подстреленного и громко хрустел косточками, уминая птицу вместе с перьями.

Громкий посвист вернул собаку к действительности, он нехотя подошёл к хозяину, продолжая оглядываться на ельник, где укрылась стайка птиц. Даже не видел, как охотник поднял ружьё.

Мягкий шлепок выстрела опрокинул кобеля на таёжную подстилку, на жухлую траву, прибитую остатками ночного снега. Дёрнувшись пару раз, он затих у ног хозяина.
Подождав минут десять, охотник принялся свежевать добычу.

Пряжка оказалась плохим ножом, её то и дело приходилось поправлять камнем. Однако, дело спорилось и вскоре кобель был раздет наголо, а потом и вовсе, подвешен за заднюю ногу на сучок подвернувшейся берёзки и выпотрошен.

Шкура, из-за чего и поплатился её хозяин жизнью, приобрела две дырки, для рук, и превратилась в душегрейку. Стало значительно теплее.

Остаток дня ушёл на обустройство ночуйки. Соорудил какое-то подобие шалаша, натаскал внутрь побольше травы, наломал ветвей ёлки и устроил хоть примитивную крышу. Дождь почти не попадал внутрь.
Всё время поглядывал на остывшую тушку мяса, хотелось есть.

Ночь была ветреная. Скрипели деревья, сыпал дождь, вперемешку со снегом, где-то недалеко со стоном, с каким-то скрежетом, рухнула огромная сушина, расколовшись на несколько частей. Так хряснулась, что земля дрогнула, весь сон слетел.

- А ведь и, правда, по краям листочка были какие-то кривые линии. Это речушки, видимо. А бегут они с гор. Значит, вверху листочка горы. А верх любой карты, - это Север. Так что на Север мне не нужно, - гор от зимовья не было видно.

Утро встретило сыростью, хмурыми, рваными облаками. Дождя не было, но сырость сохранялась во всём, особенно в воздухе. Дышать было тяжело, но кашель поутих, видно шкура сделала своё дело.
Сходил к тому месту, где ночью упала сушина. Это был огромный, высохший на корню кедр. Он развалился на множество частей, превратившись в гору прекрасных дров.

- Время есть, надо пробовать.

Устроившись поудобнее, вырезал в сухом изломе дерева, углубление. Настругал пряжкой тонких, воздушных стружек, туда же добавил смолистых щепочек. Разрядил три патрончика и высыпал порох в приготовленную смесь.
Распорол плечо на своей видавшей виды куртке и выдрал небольшой клочок ваты.
Снова выломил пульки из двух патрончиков, порох ссыпал в один патрон, заткнул ватным шариком. Придерживая стружки рукой, сунул в середину ствол тозовки и выстрелил.
Даже хлопка не получилось, просто какое-то шипение, и вдруг всё вспыхнуло. Это порох воспламенился. Здесь же пламя осело, но стружки уже занялись, загорелись. Зачадили смолистые щепочки.

- Чёрт возьми! Это так легко? Первый раз в жизни, и сразу получилось, это не спроста. Не спроста. Значит, будет удача, будет.

* * *

Вскоре на всю тайгу запахло жареным мясом, вкусно запахло, аппетитно.

Впервые, за время блуждания по тайге, хорошо выспался. Во первых, наелся до отвала, согрелся у огня, просушил всю одежду. И главное: появилась явная надежда на то, что всё закончится хорошо.

- А ведь там и, правда, было болото! Охотовед же говорил, тыкая ручкой в листок: «здесь верховое болото». На листочке ещё отметины остались. Мне тогда показалось забавным: верховое болото. Это из него должен вытекать ключ, на котором стоит зимовьё!

Сопоставляя вспомнившуюся схему участка со своими заключениями, пришёл к выводу, что идти надо вокруг болота, только, как раз, в противоположную сторону. Но, пока не прекратится непогодь, решил никуда не ходить, - отсидеться у костра.

Дождь, перемежаясь со снегом, сыпал ещё трое суток. Даже если и не сыпал, небо было наглухо задёрнуто плотными шторами неприветливых туч.

- Первым делом чайник закипячу, когда вернусь. Покрепче.

Ночью ещё, стихла тайга, угомонился разбойник ветер, приморозило. Подкладывая дров в костёр, заметил, что на небе поблёскивают звёзды.

- Дождался!

Утро, яркое, солнечное, морозное, несколько озадачило: солнышко поднималось совсем не с той стороны. Пришлось ещё долго сидеть у костра, усилием воли переворачивать в голове сложившуюся картинку, прокладывать в уме новый маршрут.
Наконец, сунув за пазуху остатки крепко подмороженного мяса, охотник определил направление и двинулся почти на Юг, следя за тем, чтобы солнышко светило в левое ухо.

Ночной мороз крепко сковал накопившийся за эти дни снежок, и теперь, резиновые сапоги с усилием пробивали ледяную корку.
Отмахав приличное расстояние, охотник заметил, что начинается тот самый, дубоватый кедрач. Он не стал в него углубляться, а пошёл по грани, между кедрачом и болотистым ельником. Теперь уже солнышко светило прямо в лицо.

- А вот и косогор!

Он ускорил шаг и уже через несколько сотен метров выскочил на прогал, на ту самую чистотину, за которой кобель лаял зверя. На другой стороне сиротливо стояло зимовьё.

- С недельку отлежусь, дней пять, и начну капкашки растаскивать. Рябчик в тайге есть, - приманка будет добрая. А мужикам ничего рассказывать не надо, даже по пьяни. И жене. Особенно жене, зачем волновать.

А. Томилов. 2010
Последний раз редактировалось рассказчик 19 дек 2015 22:12, всего редактировалось 1 раз.

Аватара пользователя
Евген-СЕВЕРНЫЙ
Охотник
Сообщения: 7476
Зарегистрирован: 06 мар 2011 18:26
Имя: Евгений
Оружие: есть
Собака: нет
Охотничий стаж: 1993
мой город: Тюмень
мой район: КАО
Техника: ММС L200,9,8- 3,3-3200.
откуда: Тюмень

Re: Блудни. Андрей Томилов

Сообщение Евген-СЕВЕРНЫЙ » 17 июн 2014 14:06

Со смыслом...
Спасибо!
Я против платной рыбалки и охоты!
Не хватает денег на лицензию.

Аватара пользователя
Maxsim
Охотник
Сообщения: 1506
Зарегистрирован: 15 авг 2012 09:54
Имя: Макс
Оружие: разное
Охотничий стаж: 18 лет
мой город: Тюменская обл

Re: Блудни. Андрей Томилов

Сообщение Maxsim » 17 июн 2014 14:25

Хороший расказ прочитал на одном дыхании, интересно читать.

Аватара пользователя
fada72
Почетный форумчанин
Сообщения: 2711
Зарегистрирован: 27 дек 2009 15:47
Имя: Дмитрий
Оружие: Есть
Собака: Нет
Охотничий стаж: 15 лет
мой город: Тюмень

Re: Блудни. Андрей Томилов

Сообщение fada72 » 17 июн 2014 14:54

Очень понравилось..... Можно как предложение - собрать сборник рассказов представителей нашего форума. Должно интересно получиться. :razz:

Аватара пользователя
Вадим
Охотник
Сообщения: 129
Зарегистрирован: 22 апр 2013 23:24
Имя: Вадим
Оружие: есть
Охотничий стаж: с 1997г.
мой город: Тюмень
откуда: тюмень

Re: Блудни. Андрей Томилов

Сообщение Вадим » 17 июн 2014 19:14

Интересно и познавательно. Автору спасибо.
Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть


Вернуться в «Литература»



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость