Степаныч. Из жизни
Добавлено: 17 дек 2016 22:16
Степаныч. Крепкий сибирский мужик, давно не видавший женской ласки, потому как рано овдовел. С густой, но давно не чёсанной бородой, маленькими сверлящими глазками, выглядывающими из по таких же густых бровей. Типичный мужик-отшельник. Когда схоронил свою Михайловну, долго переживал, горевал и топил горе в водке. Сидел на крыльце сельмага и под звуки урчащего желудка, переваривал слова, сказанные односельчанами. Одни из них сетовали, другие соболезновали, третьи проходили молча, отведя взгляд в сторону.
Был март и уже с декабря, из еды у Степаныча, были лишь сухари и те заготовки, что супруга успела, превозмогая боль в ногах, припасти на зиму. Вечером бывал пышный пир. Все яства холостяка-вдовца, спирт, самогон, солёное сало и недожаренные, недоваренные тушки рябчиков и уток, благо канунная осень выдалась удачной на пернатую. Утром целебный и желанный рассол от тех же солений и маринадов. Время катилось. Дни начинались и заканчивались. Но боль не утихала. Нет её, нет, с утра пульсировал разгорячённый мозг.А по ночам глаза смотрели в тёмный потолок, лишь местами, играющий тенями от луны. "Чего опять проснулся так рано"- думал Степаныч. Снова с мыслями, снова с тупой и нудной болью пообщаться. "Нет, не могу", вставал со скрипучей, но родной кровати и шёл на кухню. Щёлкал выключатель, резкий свет вырывал из темноты всю сущность овдовевшего мужика. А она совсем не радовала взгляд. Не мыто, не прибрано, валяющийся стул, пустые бутылки и початые с разносолами банки и полная пустота, отсутствие жизни.
Поднял стул, сел, хлебнул рассола. Взгляд шарил по столу и под ним. Нет, со вчера ни чего не осталось. "Неужели опять идти и унижаться"- пульсировали мысли в тяжёлой голове. "Нет, хватит, сколько можно!"-говорила светлая сторона души, живущая памятью о любимой супруге. И как-то уж очень усердно и не желая сдаваться, боролись в голове Степаныча две мысли, светлая и тёмная. Одна говорила. что надо дальше жить. а другая грубо, предлагала наплевать на всё и забыться в суррогатных возлияниях.
Запустил руку в нечёсаный чуб, тяжело вздохнул и опустил кулак на стол. "Хватит" глухо , но убедительно прокатился осипший голос по стенам бесхозного жилища. Встал, опираясь на стол, огляделся по безжизненным углам и спешно вышел во двор. Жадно втянул ноздрями струи морозного воздуха. Холодно, но ведь уже весна и первые признаки её уже заметны. На солнечной стороне крыши, потянулись к земле первые сосульки. "Эх, а крышу надо бы подлатать, ну да ладно, оклемаюсь и сделаю"- так вдруг подумалось и как-то захотелось ещё пожить.
Не много прибрал углы, убрался на кухне, застелил кровать. "Вроде бы и почище стало"- подумал Степпаныч. И вроде как-то просветлела голова и снова захотелось жить. Жить, хотя бы ради памяти о своей милой сердцу и родной Лидии Михайловне. Вышел, сел на потёртое крыльцо, пошарил в телогрейке, нашёл пачку, вынул, пытался прочитать иностранные буквы, вспомнить, кто подал, но тщетно. Оторвал фильтр от сигареты, чиркнул спичкой. От неё даже теплее стало, поднёс к сигарете, закурил. Дымок потянулся ввысь в холодном мартовском воздухе. А мысли становились чуть ровнее и уверенней. Затянулся и выдохнул, лёгкий дурман поселился в голове, но быстро развеялся.
Утро, кажется спешило увидеть нового Степаныча и как-то быстро пыталось выкатить солнечный диск на спокойную гладь небосклона. И выкатило. Первые солнечные лучи прокатились по обветшалой крыше дома, по подтаявшим завалинкам, по крыльцу и затаились в в седой бороде человека. сидящего на крыльце родного дома.
А он встал, отряхнул накативший озноб , тряхнул кудлатой головой и решил- "Надо, надо жить дальше, пусть ради её памяти, но надо жить". И почти вошёл в дом, чтобы попить душистого смородинового чая и начать возвращаться к жизни, как вдруг услышал. Да, да, отчетливо услышал тонкий и навязчивый скулёж. Поспешил за ворота, чтобы посмотреть. Распахнул калитку, огляделся. Увидел, у ворот, переминаясь с лапки на лапку сидела собачушка. Маленькая ещё. Ушки торчком и хвостик крючком. Глянул и сразу понял, "Опять Пашка распустил щенков, у него ведь после Рождества, Белка ощенилась"! А один ко мне пришёл. " А может это мне супруженица моя весточку шлёт!?" И тут даже сердце заныло. Взял щенка и домой, скорей домой. Собрал всё, что нашёл, все крошки. Согрел водички и поставил миску с замоченным хлебом под мокрый нос щенка. Тот не долга нюхая, начал хлюпать и лакать. "Молодец, умничка"- подумал Степаныч. Быстро оделся и выскочил во двор. "Побегу к Зинке в магазин, объясню, что и как, возьму молока и хлеба. Пусть пока в долг. Руки-то на месте, отработаю"- думал так и спешил. Спешил к новой, пока не понятной , но чистой и полной надежд жизни...
Был март и уже с декабря, из еды у Степаныча, были лишь сухари и те заготовки, что супруга успела, превозмогая боль в ногах, припасти на зиму. Вечером бывал пышный пир. Все яства холостяка-вдовца, спирт, самогон, солёное сало и недожаренные, недоваренные тушки рябчиков и уток, благо канунная осень выдалась удачной на пернатую. Утром целебный и желанный рассол от тех же солений и маринадов. Время катилось. Дни начинались и заканчивались. Но боль не утихала. Нет её, нет, с утра пульсировал разгорячённый мозг.А по ночам глаза смотрели в тёмный потолок, лишь местами, играющий тенями от луны. "Чего опять проснулся так рано"- думал Степаныч. Снова с мыслями, снова с тупой и нудной болью пообщаться. "Нет, не могу", вставал со скрипучей, но родной кровати и шёл на кухню. Щёлкал выключатель, резкий свет вырывал из темноты всю сущность овдовевшего мужика. А она совсем не радовала взгляд. Не мыто, не прибрано, валяющийся стул, пустые бутылки и початые с разносолами банки и полная пустота, отсутствие жизни.
Поднял стул, сел, хлебнул рассола. Взгляд шарил по столу и под ним. Нет, со вчера ни чего не осталось. "Неужели опять идти и унижаться"- пульсировали мысли в тяжёлой голове. "Нет, хватит, сколько можно!"-говорила светлая сторона души, живущая памятью о любимой супруге. И как-то уж очень усердно и не желая сдаваться, боролись в голове Степаныча две мысли, светлая и тёмная. Одна говорила. что надо дальше жить. а другая грубо, предлагала наплевать на всё и забыться в суррогатных возлияниях.
Запустил руку в нечёсаный чуб, тяжело вздохнул и опустил кулак на стол. "Хватит" глухо , но убедительно прокатился осипший голос по стенам бесхозного жилища. Встал, опираясь на стол, огляделся по безжизненным углам и спешно вышел во двор. Жадно втянул ноздрями струи морозного воздуха. Холодно, но ведь уже весна и первые признаки её уже заметны. На солнечной стороне крыши, потянулись к земле первые сосульки. "Эх, а крышу надо бы подлатать, ну да ладно, оклемаюсь и сделаю"- так вдруг подумалось и как-то захотелось ещё пожить.
Не много прибрал углы, убрался на кухне, застелил кровать. "Вроде бы и почище стало"- подумал Степпаныч. И вроде как-то просветлела голова и снова захотелось жить. Жить, хотя бы ради памяти о своей милой сердцу и родной Лидии Михайловне. Вышел, сел на потёртое крыльцо, пошарил в телогрейке, нашёл пачку, вынул, пытался прочитать иностранные буквы, вспомнить, кто подал, но тщетно. Оторвал фильтр от сигареты, чиркнул спичкой. От неё даже теплее стало, поднёс к сигарете, закурил. Дымок потянулся ввысь в холодном мартовском воздухе. А мысли становились чуть ровнее и уверенней. Затянулся и выдохнул, лёгкий дурман поселился в голове, но быстро развеялся.
Утро, кажется спешило увидеть нового Степаныча и как-то быстро пыталось выкатить солнечный диск на спокойную гладь небосклона. И выкатило. Первые солнечные лучи прокатились по обветшалой крыше дома, по подтаявшим завалинкам, по крыльцу и затаились в в седой бороде человека. сидящего на крыльце родного дома.
А он встал, отряхнул накативший озноб , тряхнул кудлатой головой и решил- "Надо, надо жить дальше, пусть ради её памяти, но надо жить". И почти вошёл в дом, чтобы попить душистого смородинового чая и начать возвращаться к жизни, как вдруг услышал. Да, да, отчетливо услышал тонкий и навязчивый скулёж. Поспешил за ворота, чтобы посмотреть. Распахнул калитку, огляделся. Увидел, у ворот, переминаясь с лапки на лапку сидела собачушка. Маленькая ещё. Ушки торчком и хвостик крючком. Глянул и сразу понял, "Опять Пашка распустил щенков, у него ведь после Рождества, Белка ощенилась"! А один ко мне пришёл. " А может это мне супруженица моя весточку шлёт!?" И тут даже сердце заныло. Взял щенка и домой, скорей домой. Собрал всё, что нашёл, все крошки. Согрел водички и поставил миску с замоченным хлебом под мокрый нос щенка. Тот не долга нюхая, начал хлюпать и лакать. "Молодец, умничка"- подумал Степаныч. Быстро оделся и выскочил во двор. "Побегу к Зинке в магазин, объясню, что и как, возьму молока и хлеба. Пусть пока в долг. Руки-то на месте, отработаю"- думал так и спешил. Спешил к новой, пока не понятной , но чистой и полной надежд жизни...
